Кинорежиссёра Сергея Дворцевого впервые довелось увидеть в 2008 году в Астане на кинофестивале «Евразия»: на церемонии открытия показали его полнометражную игровую картину «Тюльпан». В тот год она получила Гран-при одной из конкурсных программ («Особый взгляд») престижного киносмотра в Каннах (а также главные и не очень награды других интересных мировых кинофорумов).

Выбор Казахстаном «Тюльпана» в качестве фильма открытия не случаен: Сергей Дворцевой родился и вырос, работал лётчиком в Шымкенте, а потом перебрался в Россию и теперь считается режиссёром российским. На казахских жайляу он снимал короткометражную документальную ленту «Счастье» о быте чабанов, а позже и «Тюльпан»…

Без глянца

Вспоминая кульминационную сцену игрового дебюта Дворцевого, в которой главный герой — демобилизованный моряк — один посреди безбрежья степи помогает овце оягниться, я ожидала натуралистических сцен и в «Айке». Кровь, грудное молоко, детская и животная моча, растянутые на операционном столе собаки, ощипывание кур… — всё это есть в его новом художественном фильме, снятом в документальной манере. Но не шокирует, не вызывает тошноту… Всё к месту, автор, как это сейчас говорят на слэнге, на хайпе не играет.

Хотя, возможно, неподготовленного человека увиденное шокирует, потому что в своих интервью о новой работе Дворцевой безостановочно твердит, что да, он ничего не сочинял, да, приезжие так и живут: и руки им могут отрезать кредиторы за невозвращённый долг, и свои же кинуть… Нас — кыргызстанцев — уверять не нужно. Кто-то сам побывал в Белокаменной, у кого-то — родственники или знакомые. Ну и потом, все мы постоянно читаем, смотрим, слышим (пишем) новости о жизни наших тружеников за рубежом.

Да и в конце-то концов: а что именно там неправдоподобного или преувеличенного?.. Я смотрела и думала, что меня фильм не потрясает, потому что жизнь и так постоянно потрясает. Наша действительность именно такая: да, на экране всё мрачно и тяжело (и мы знаем, что в трудовой миграции нередко так), да, это далеко от дома, от родных, и прятаться приходится от силовиков. Но всё же: а в Кыргызстане что, лучше, что ли? Ведь у массового исхода граждан причина же есть. Каждый случай, конечно, частен. Но всё же в целом — это социально-экономическая ситуация в стране.

Ну не для всех на кыргызских просторах работа находится, и не всегда за неё платят достойно.

Не все трудовые мигранты — малоимущие. На чужбине могут жить в условиях, далёких от комфортных, терпеть лишения, во всём себе отказывать (хотя в чём именно — в том, чего и на родине не было?), но при этом в Кыргызстане строить своей семье двухэтажный кирпичный особняк. Хотя нет, вернее так: во всём себе отказывать, потому что иначе не накопить на строительство. Потому что не хочется же до смерти вот так — вдесятером большой азиатской многодетной семьёй в саманной лачуге… Это называется: чтобы выбиться в люди, подняться на ноги.

Но и не все они обеспеченные люди. Жизнь же вообще — как рулетка. И в Москве подзаработать тоже не всем удаётся.

Словом, «Айка» — это реальность, причём изображённая с пронзающей остротой. Хоть кино меня и не потрясло, повторю, но оказалось наполнено триггерами. Сергей Дворцевой — мастер документального жанра, и в игровой картине ему удалось выдержать документальную стилистику.

Неуместное материнство

Нам так и не назвали настоящего полного имени главной героини, и это тоже правильно, потому что это образ собирательный (да, именно так, хотя я далека от желания обобщать; и сам автор говорит в интервью, что собирательный). Кстати, Айку сыграла казахская актриса Самал Еслямова, которая уже снималась у Дворцевого в «Тюльпане».

Почему режиссёр решил снять фильм о женщине? Как сам он рассказал московскому корреспонденту радио «Азаттык», к теме миграции обратился, прочитав заметку о младенцах, покинутых гражданками Кыргызстана в российских роддомах: «В 2010-м или 2011 году я прочитал, что в роддомах Москвы были брошены свыше 240 детей мигрантов… Я же родился в Шымкенте и очень хорошо знаю азиатский менталитет и то, что азиатские женщины от ребёнка просто так не отказываются, это должна быть очень веская причина. Поэтому меня данная статья удивила, я решил понять, почему они это делают и что их заставляет это делать… У меня масса друзей — кыргызов и других национальностей. Мы все это обсуждали, я знаю конкретные судьбы женщин. Конечно, я всё хорошо изучил. Я знаю в жизни ситуации намного жёстче, чем у нас в фильме».

Действительно, в те годы такие новости появились. Вообще, тогда женская миграция активно обсуждалась по разным причинам: нападения кыргызов-«патриотов» на своих же соотечественниц, оставленные дети… Я писала, например, шесть и семь лет назад о том, как депутат Ыргал Кадыралиева инициировала проект постановления Жогорку Кенеша «О мерах по защите прав граждан Кыргызской Республики, выезжающих за пределы республики» и хотела добиться запрета выезда из страны девушек до 23 лет без согласия родителей, оправдывая свою идею заботой о них.

«Кыргызстанские мигрантки удерживают первое место по показателям среднего молодого возраста, количеству брошенных детей, абортов. В детских домах Москвы находятся как минимум 230 детей мигранток из Кыргызстана. Матери брошенных детей — это женщины, которые стали жерт-вами сексуального насилия или обмана со стороны мужчин», — писала парламентарий в справке-обосновании к проекту постановления (стилистика сохранена). Её инициатива вызвала резонанс в обществе, широко обсуждалась в СМИ. В итоге постановление парламент принял, но без ограничения права девушек покидать страну. А малышей власти привезли сюда, в республику.

Айке в фильме 25 лет.

«Кто из вас без греха…»

Картина Дворцевого — расследование причины такого явления. Наблюдая за героиней в кадре, мы постепенно понимаем и узнаём, что она не может уделять внимания ребёнку, потому что должна срочно заработать или раздобыть денег, чтобы расплатиться с заимодавцами, у которых занимала на швейный бизнес на родине (да тот не пошёл). Потому что ей некуда идти с младенцем: она и так на птичьих правах в квартире, битком набитой другими визитёрами из Средней Азии, за жильё ей нечем платить. Потому что она — нелегал с просроченной регистрацией. Потому что — ну и в будущем куда ей с ним? Домой принести в подоле? В Азии? Где родить без мужа — позор?.. И, наконец, она и с самого начала не хотела и не ждала этого малыша. Он от насильника.

Зачем же она его родила? И на этот вопрос режиссёр пытается дать нам ответ в эпизоде посещения Айкой гинеколога…

Есть ведь и такой аспект, который в картине не затронут: неосведомлённость азиатских девушек о репродукции. И это тоже наш восточный мусульманский менталитет.

В итоге Айка решает отдать ребёнка кыргызским мужчинам, которым должна, вместо денег. Обговаривает с ними обстоятельства передачи, забирает новорождённого из роддома. А потом вдруг передумывает и вместо того, чтобы идти к автомобилю с поджидающими её согражданами, скрывается в подъезде ближайшего дома. Малыш на её руках голоден и кричит. Молодая мать боится, что мужчины услышат его и найдут их. И даёт ему грудь. Айка, которая в начале картины сбегает из роддома, не покормив ребёнка, в итоге решается на это. И впервые за весь фильм плачет. Конец. Дальше — только финальные титры. «И чё?!» — спросила возмущённая недосказанностью юная зрительница в зале кинотеатра, где я смотрела картину. «Действительно, и чё?» — подхватила женщина.

Финал остался открытым. На протяжении всего фильма автор намёками (вроде и нарочито, но всё же уместно, спокойно) подводил нас к пониманию, что материнский инстинкт возобладает: чужие дети, игрушки, детский плач, от которого у Айки приходило молоко, кормящая щенков сука… Мы догадываемся, что девушка решила взять ребёнка. Банально? Нет, не совсем.

Недосказанность оказалась уместной. Возможно, режиссёр сделал то, чего даже и не планировал. Этот вопрос — «И что дальше?» — на самом деле нам нужно адресовать себе. Не россиянин Сергей Дворцевой должен на него отвечать. Мы сами — кыргызстанцы, кыргызы. Это наша проблема, нам её решать. Это вопрос кыргызских женщин кыргызским мужчинам. Родителям. Пожилым людям — проводникам и хранителям народных традиций, правил и менталитета. Это вопрос общества к государству, каждого — к самому себе… Вернее, не один, а множество. Может ли женщина позволить себе ребёнка? Какое будущее у наших детей? И какое — у всех нас? Как нам просто-напросто выжить и что нам есть?..

И мне бы очень не хотелось, чтобы какие-то стороны, группы, организации (феминистки, депутаты, политики, национал-патриотические объединения или партии) нашли бы в этом новый стимул продолжать спекуляции на теме миграции. Снова выдвигать странные законодательные инициативы, обобщать, героизировать кого-то… Потому что, как я уже писала выше, все случаи — разные. Кто-то строит себе элитный замок, кто-то отрабатывает кредит на той, а кто-то — едва сводит концы с концами (или не сводит). Какие-то девчата — реально оторвы, а другие — жертвы обстоятельств. Ни осуждать огульно, ни жалеть всех без разбору, ни пропагандировать выезд или, напротив, запрещать, не нужно. И уж тем более обвинять во всём власти. Каждый сам делает выбор: ехать или нет. Хотя это только на первый взгляд, потому что на самом деле выбора нет.

Обвинение жертв

К слову, в фильме этот вопрос звучит: «Что вы все сюда едете?»…

Кыргыз Нурбек Эген, например, когда-то в картине «Пустой дом» показал, что ему стыдно за наших мигрантов, особенно девушек. А у россиянки Алёны Званцовой в комедийном «Норвеге» сквозят сочувствие и симпатия к недоосвобождённым женщинам Востока, прибывшим в Белокаменную для всякой чёрной работы. Внутренняя интеллигентность предполагает сострадание к другим (если они бедствуют) и строгость к себе?..

И всё-таки общая женская судьба в истории об Айке проглядывается. Поймут те, кто сам из Азии. И фильм уроженца наших широт Дворцевого важен и нужен: может, если и не для России, то для нас самих, кыргызстанцев. В большей степени для нас…

— В 2015 году Международная организация по миграции совместно с ООН-Женщины и Фондом народонаселения ООН проводили исследование «Гендер в восприятии общества». И выяснилось, что половина опрошенного населения (причём и мужчины, и женщины в равных пропорциях) одобряет действия групп, которые наказывают женщин в миграции за якобы аморальный образ жизни, — сказала в интервью мне менеджер программ Международной организации по миграции в КР Жылдыз Ахметова.

— Кстати, есть ещё один аспект — распространение стереотипа, что любая кыргызская женщина, в одиночку выехавшая на заработки в другую страну, ведёт там аморальный образ жизни, — продолжила она. — Сейчас мы наблюдаем, как многие наши соотечественницы говорят, что если бы заранее знали, с каким общественным порицанием в итоге столкнутся, то не поехали бы. Они в миграции терпели лишения ради семьи, чтобы материально помочь ей, а в результате родные отворачиваются, и девушки даже не могут выйти замуж, потому что все воспринимают их как не подходящих на роль добропорядочной жены.

…Картина в Кыргызстане идёт в очень маленьком прокате: только в кинотеатре «Ала-Тоо» в малом зале два раза в день. Одновременно со мной ленту смотрели не более 15 человек. Правда, в дневной сеанс в рабочий день… Уходили, прожив эти несколько дней хрупкой кыргызки в мегаполисе за час и сорок минут, люди подавленные, говорили, что фильм «тяжёлый».

Алия МОЛДАЛИЕВА.

Фото из Интернета.